Без вины виноватые (продолжение)

Начало от 12 января, 15 января

Именно в эти трагические для семьи дни Андрей Чекмарев знакомится с ними ближе.

Конечно, похоронить усопшего в сельской местности не вызывает трудностей. И мужчины, и женщины принимают в похоронах активное участие. Но тут речь шла о трагической гибели, что вызвало вопросы. Если бы речь шла о простом крестьянине, то их, наверное, было бы меньше. Но тут и муж, и жена - уважаемые люди в деревне, поэтому советские активисты заподозрили в случившемся злой умысел и сочли нужным провести расследование. Это событие привлекло внимание и начальника НКВД. Дело еще в том, что после гибели конюха подойти к кобыле никто не решился. Скорее, наоборот, все пробегали мимо животного. Таким образом, лошадь чиновника ночью осталась без еды и без воды. Такое положение вещей породило недовольство. И руководитель коллективного хозяйства «8 Марта» Гарифулла Шакиров, и заведующий конюшней Кашаф Бакиров услышали в свой адрес слова недовольства.

- Вы доверили врагу самое дорогое богатство хозяйства – уход за лошадьми. А это безответственно, скажу я Вам. Он жил за счет крестьянина, а у самого руки не оттуда росли. Конюхи в Кукморе много лет ухаживают за моим жеребцом. Он никого не бил. У лошади, по-видимому, тоже есть способность распознавать недобросовестных людишек. Ведь никто из тружеников деревни не погиб под копытами. Что ж, ладно... Но всё же смерть человека в конюшне не каждый день встречается. За это Вам придется ответить.

Эти бедолаги после не раз вызывались в район на допросы. В конце концов, дело закрыли, посчитав, что в смерти «элемента» виноваты не реальные советские люди, а случайность. Здесь уже свою лепту внес и председатель сельсовета Андрей Чекмарев. Именно он помогал мудрыми и уместными советами. Несмотря на то, что их называли бывшей кулацкой семьей, он видел в них порядочных людей. Сарбизямал, ее благовоспитанные и умелые дочери произвели на него положительное впечатление. Особенно он обратил внимание на мастерицу Насиму. Ее работы, природная учтивость, манера вести разговор никого не оставляли равнодушным. Когда из райцентра пришло указание прислать на Кукморскую валяльную фабрику на работу двенадцать девушек, он пожалел отправлять Насиму на эту тяжелую и грязную работу. Он хотел оставить ее рядом с матерью. Но тогда Насима попросилась сама, ведь и на селе жизнь для нее не была простой, так как над девушкой постоянно издевались, называя кулацкой дочкой. Поэтому Насима была вынуждена включить себя в список добровольцев. Как говорится, язык до Киева доведет. Так злые языки и до Кукмора донесли, что она из рода кулаков. Тогда среди опоздавших на смену были и другие девушки из деревни. Но они отделались лишь замечанием, а вот кулацких девушек Гайшу и Насиму поместили в тюрьму.

Чекмарев прекрасно видел ситуацию, понимал, что девушка ни в чем не виновата, что ее посадили под стражу только из-за происхождения. И потому в разговоре с ней он старался быть вежливым, чтобы лишний раз не обидеть ее.

– Ну, Насима, какие планы, что ты будешь делать дальше?

– Ох, Андрей абый, не всё в жизни идет по нашему плану. Я должна была на третий день после приезда сообщить обо всем в местные органы. Но, к сожалению, этого я была сделать не в состоянии. Я только начала приходить в себя. Куда уж так куда-то идти. Теперь вот боюсь, чтобы меня обратно не отправили в места не столь отдаленные.

– Значит, о твоем возвращении в Кукморском отделе внутренних дел еще не знают. Это и хорошо.

– Как же хорошо, Андрей абый? Я как огня боюсь туда идти.

– Это хорошо в том плане, что тебя снова не отправят на валяную фабрику чернорабочей. А так мы можем тебя «отстоять». Устройся ты обратно туда, то вряд ли бы мы смогли тебя снова забрать оттуда. Я увезу тебя в Каенсар, если ты согласна.

– Да разве ж меня с фабрики отпустят? Да если и отпустят, а что я буду делать в Каенсаре?

– Найдем мы тебе работу, не переживай. Я же председатель хозяйства. А ты у нас девушка видная, на все руки мастерица. В управлении есть вакансия табельщицы. Устрою туда, если согласна?! Главное даже не это. Моя жена - директор школы. И она денно и нощно на работе: то в район мотается, то по другим делам, дети остаются дома одни. Мы бы рады были, если бы ты и за ними присматривала.

На душе у Насимы от этих слов потеплело. Она не могла поверить своему счастью. За эти семь-десять дней, проведенных в доме, девушке уже казалось, что мир утратил былые краски, и она не живет на этом свете, а существует. Она вздрагивала от каждого шороха, вся душа заросла страхом. Но выход нашелся. Андрея Чекмарева она восприняла как своего спасителя, который был послан ей самим Всевышним. В голове у Насимы были именно такие мысли. Она ответ свой дала сразу:

– Если получится, я согласна...

Тем временем Сарбизямал приготовила чай. Но гость чаевничать не стал, поспешил уехать. Дела.

– Главное - твое согласие, Насима. А как там получится, я даже сам точно сказать не могу. Сама же знаешь, человек предполагает, а Бог располагает. Во всяком случае, постараюсь. Да, и дай мне свою справочку об освобождении. Я передам ее в нужное место.

Положив лист бумаги в карман, мужчина быстро направился к выходу.

Сарбизямал апа вышла провожать почетного гостя. У ворот Чекмарев сел в тарантас. Только после того, как Сарбизямал подошла поближе, он почти шепотом сказал:

– Прошу Вас, пока не говорите никому, что Насима вернулась, а также мой визит сохраните в тайне. Если я смогу всё уладить, то, думаю, очень скоро, я вернусь за ней. Но сделаю я это глубокой ночью, когда люди разойдутся по домам, и станет меньше любопытных глаз. А пока пусть всё останется в тайне.

– Конечно, конечно, Андрей, так и сделаем. Езжайте с Богом.

Чекмарев выехал в путь.

Внезапно перед Сарбизямал появилась Махмуза. На плечах – коромысло с ведрами.

- Сарбизямал, я что-то не разглядела. Кто это был? Уж больно мужчина этот напоминает Андрея, который у нас работал.

- Я смотрю, ты совсем перестала людей-то узнавать, Махмуза?! Ну, какой же это Андрей? И что ему делать у нас, он давно уехал из наших краев. Это наш знакомый, жажда замучила, вот и заехал водицы напиться. А у меня как раз чай вскипел. Оказывается, он зять Алексея, который обучил нашего Галимуллу кузнечному делу.

– Э-э, так вот оно что. В тарантасе ездит, видать, начальником работает?

- Я и не спрашивала, да и зачем мне нужно. А чай мы все любим: и они, и мы…

Поверила ли Махмуза в эти слова, неизвестно. Но Сарбизямал апа была довольна собой. Вот ведь как просто нашла ответ Махмузе. Нашла она и другим, что сказать.

Этот разговор она пересказала и своей дочери Насиме. Как говорится, если врать, то одинаково.

Старшая дочь Сарбизямал Шамсевалия вышла замуж за уроженца деревни Средние Шуни, после замужества переехала туда. Ее муж Ахметгали также был призван в армию в начале войны. Он до сих пор на фронте. Хорошо, что письма приходят. У супругов подрастал сын по имени Вакиф. Младшая дочь Нурхаят проживала в отчем доме вместе со своей матерью Сарбизямал. А когда закончилась весенняя посевная, ее на месяц отправили на лесоповал в Кашкару. До этого зимой лес валили по несколько месяцев. Вот и нынче летом дома не сидели. Шестидесятилетняя Сарбизямал осталась дома с тремя внуками. Заботилась о них, вела хозяйство, ухаживала за скотиной. Все эти заботы легли на плечи немолодой женщины. Одиннадцатилетнего мальчика Малика бригадир каждый день звал на работу. Мальчишка приходил с работы и буквально валился с ног. А в некоторые дни у него даже не было сил пообедать. Хотя и обедом-то это назвать было трудно, насколько скудной в те времена была еда. А уж про одежду и говорить не приходится: ветхая, вся в заплатках. Средний Хакимулла и младший Фоат оставались дома. Вот и сейчас они сладко посапывали в постели.

Когда мать с дочкой Насимой пили чай, кто-то начал бить палкой по дверям. Насима поспешила спрятаться за печью, а Сарбизямал подошла к двери. В дверях находилась Хусниямал из канцелярии.

– Сарбизямал, тебя секретарь сельсовета зовет, вроде, дело есть к тебе. Говорит, пусть поторопится.

– Боже мой, и почему это я понадобилась?

- Так, а кого еще звать-то. Нурхаят лес валит, Гайша и Насима - в тюрьме, а Зайтуна - на железнодорожной станции в Вятских Полянах. Так что, кого, если не тебя?! Ты, смотри, не забудь. Не заставляй меня несколько раз к тебе подниматься.

Сарбизямал вздохнула с облегчением. Слава Богу, что о возвращении Насимы никто не знал. А то женщина уже начала сомневаться в этом. Прогнав прочь все сомнения, она вновь обратилась к Хусниямал:

– Хусниямал, так что же им от меня нужно? Ты не знаешь, случайно?

– Не знаю, мне велели тебе передать, вот я и передала. А остальное ваши дела. Давай, не затягивай, иди и узнаешь!

– Так если они про налоги, то этим делом у меня Нурхаят занималась. А ты сама видишь, нет ее дома. Что же делать?

– Ну вот, поди сама и обо всем об этом расскажи. Ты, смотри, не подведи меня, а то опять к тебе отправят. А ноги у меня не казенные. Я уже устала с одного конца на другой ходить.

– Что ж делать-то… Дети-то еще спят. Ладно, что-нибудь придумаю. Не переживай. Сейчас.

Когда мать вошла в дом, то увидела Насиму. Девушка плакала. Заплакала и Сарбизямал.

– Всё началось с прихода советской власти. А ведь до этого народ как-то жил спокойно, трудились в свое удовольствие. Не было этих канцелярских «псов», которые в любой момент готовы наброситься. Быть может, и эту войну спровоцировали они. Когда началась германская война, еще не было советской эпохи. Только посмотри на этих царей, начнут войну, а страдает простой народ. Вот до чего довели. Выходили бы они сами на поле брани, то вряд ли захотели воевать. А тут сколько невинных душ погибло.

Затем мать и дочь договорились о том, что пока Сарбизямал будет ходить по делам, дочь запрет дверь и никому не будет открывать. А хозяйка, уходя, повесит на дверь замок.

Оказывается, секретарь сельского совета Разиба апа позвала ее сообщить о том, что детям, чьи отцы погибли на фронте, полагается денежное пособие. Деньги ежемесячно будет доставлять сам начальник почты. Бумагу об этом она протянула Сарбизямал.

Продолжение следует

Фоат ГАЛИМУЛЛИН