Сердце матери, разбитое четырежды: История жизни Гульназиры Хафизовой из Большого Кукмора

Гульназире Хафизовой из села Большой Кукмор 75 лет. И ныне она совсем одна. Хотя родные, невестка, внуки, соседи постоянно навещают и интересуются ее жизнью, тоска в душе не утихает. Боль утраты сыновей – это не просто глубокие морщины на ее лбу, это вечная незаживающая рана в сердце. Ринат, Ильшат, Ришат, Ринат... Все они вместе с отцом, Зиннуром, покоятся на сельском кладбище.

Сама Гульназира родилась в деревне Чишмабаш. Ее мать Магруфа, уехавшая в Москву перед войной и ставшая стахановкой, вышла замуж совсем молодой. Когда муж пал на поле боя, она вернулась с малолетним сыном в Чишмабаш, где ее поставили заведовать фермой и выделили жилье при ней. А Гарафи Фаизов, уроженец тех же мест, призванный на фронт и успевший повоевать всего лишь 22 дня, к тому времени уже томился в плену. Лишь невероятной силой духа и волей к жизни он сумел выжить, пройдя сквозь ад Бухенвальда, и вернулся в родную деревню лишь в 1948 году. Он женился на Магруфе. У этой пары, хлебнувшей горя сполна в юные годы, в 1949 году родилась Гульназира. Через несколько лет Гарафи с семьей отправился поднимать целину на Алтай, но не смог вынести тоски жены, ее страха, что дети забудут свои татарские корни. Через два года они вернулись. В село Большой Кукмор Гарафи пригласили бригадиром в строящуюся фермерскую бригаду.

Так семь десятилетий назад открылась для Гульназиры Хафизовой страница жизни в Большом Кукморе. И почти каждая строка в этой книге судьбы омыта слезами…

– Окончив восемь классов, я, скромная, худенькая девушка, пришла дояркой на ферму. В первые дни, когда доила вручную восемнадцать коров, кожа слезала с пальцев. Холодильников не было. Мы переливали молоко из шестнадцатилитровых ведер в бидоны, охлаждаемые родниковой водой, – вспоминает она свою юность. – В год моего прихода появились доильные аппараты, и труд наш стал легче. В восемнадцать вышла замуж. Муж, Зиннур, тоже трудился на ферме. Первый сын, Ришат, родился в октябре 1967 года. Через пять лет, в 1972, появился на свет Ринат, а ровно через год – Ильшат.

Жизнь их текла размеренно, один за другим подрастали трое сыновей, жили они, казалось бы, хорошо и счастливо. И вдруг на семью обрушилось страшное горе.

– 15 апреля 1977 года навсегда врезалось в мое сердце кровавыми буквами, – говорит Гульназира Гарафиевна, вытирая катящиеся по лицу слезы. – В этот день, когда Зиннур уходил на ферму, я попросила его захватить по пути домой хлеба. Сама сказала и тут же подумала, а вдруг хлеб в сельском магазине закончится к его возвращению, а детей кормить надо. Быстро собралась и решила съездить в Кукмор. Ринат и Ильшат остались дома, Ришат был в школе на занятиях. Я купила шесть буханок хлеба, килограмм сахара и вернулась на автобусе.

Завернув на свою улицу, подходя к дому, она видит дым, идущий из-под крыши их дома. Бросив вещи, бежит к соседям. А там никого нет, кроме пожилой старушки – остальные на работе.

– Бабушка, выйди, пожалуйста, у нас, кажется, пожар! – закричала я и побежала в дом. – В тот момент прошел небольшой снег. К стене сарая напротив окна была прислонена лопата. Войти через дверь не получилось, я разбила окно лопатой и пыталась проникнуть через него. Но не хватало роста, Сарбизихан апа пыталась поднять меня, чтобы я вошла, но у нее не хватало сил. Если бы получилось, возможно, я бы тоже там осталась. Я руками срывала оконные стекла, кричала, плакала, звала Рината, Ильшата. Руки были изрезаны стеклами, меня тут же отвезли в больницу, всё зашили, а потом еще 40 дней я ходила перевязывать раны, – рассказала Гульназира Хафизова, этими воспоминаниями бередя свою сердечную рану.

Тела малышей нашли под кроватью в дальней комнате. Одному пошел пятый, другому – шестой год.

– Я плохо помню, как хоронили детей, нам ввели успокоительные, – продолжает Гульназира Гарафиевна. – Зиннур, услышав, что в деревне пожар, прибежал с работы и только, когда добежал до нашего дома, он осознал случившееся. Сначала он зашел к одному соседу и спросил, где же его мальчики, затем к другому. Никто не отвечал. В этот момент глава сельсовета зашла к соседям и, как только она сказала, что детей хороним сегодня, Зиннур упал без сознания. Помню, соседи меня вывели под руки, когда моих сыновей уносили хоронить, но я не держалась на ногах и меня вернули обратно в дом. По дороге на кладбище Зиннур в машине низко склонил голову, люди переживали, лишь бы он не упал. Я долго приходила в себя от этого горя.

Да, 28-летняя мать чуть не сошла с ума тогда. Односельчане помнят, как она, прижимая к груди обугленные головешки и словно укачивая ребенка, ходила по улице, хотя с того дня прошло уже 48 лет.

Ришат также очень тяжело переживал горечь потери своих младших братьев. Десятилетний ребенок, узнав, что их дом горит, сбежал с урока и стоял, наблюдая за происходящим, забравшись на кучу земли, выкопанную для водяной колонки. А затем, после того как дом и надворные постройки были построены вновь, он исписал стены сарая мелом: «Ринат+Ильшат = они ведь мои младшие братья». У могил своих братьев он плакал, горько спрашивая: «Зачем вы засыпали их землей? Почему не оставили прозрачного окошка, чтобы я мог взглянуть на них?»

– Наш дом сгорел в апреле, но уже в августе мы переехали в новый, отстроенный общими усилиями односельчан и жителей соседних деревень на собранные ими средства, – вспоминает Гульназира Хафизова. – Помощи было столько, что одежды и продуктов было не счесть. Это дало нам силы жить, и я до сих пор искренне благодарю всех. После того случая я не смогла больше работать на ферме; хотя начальство и выражало недовольство, но каждый раз, открывая дверь перед скотиной, я видела кладбище, и потому ушла, заявив, что не выдержу. Я устроилась в типографию, а затем через комбинат бытового обслуживания дома валяла валенки. Спустя два года после страшного пожара, унесшего жизни двух моих сыновей, я родила четвертого сына – Рината. Я спросила у имама, можно ли новорожденному дать имя одного из покойных детей, потому что он мне его сильно напоминал, и тоска моя не унималась. Имам дал добро. Ринат был еще крохотным, и однажды ночью, не в силах уснуть, я вышла в маленькую комнату и, плача, написала скорбную поэму. Это принесло мне некоторое облегчение. Однако Зиннур, видя, как я плачу каждый раз, читая ее, по-видимому, уничтожил мое произведение.

Их совместная жизнь с Зиннуром, полная взаимной поддержки и глубокого понимания, продлилась 39 лет и шесть месяцев. Однако затем в их дом вновь постучало горе: несмотря на все усилия Гульназиры Гарафиевны, ее неустанное лечение травами и лекарствами муж скончался от тяжелой болезни. За все годы их совместной жизни он ни разу не упрекнул Гульназиру Гарафиевну, не ранил ее душу словами о том, что она, возможно, недоглядела за детьми. Но череда несчастий не закончилась: в 2020 году семью постигло еще одно великое горе – их сын Ришат, которому исполнилось 50 лет, внезапно умер из-за остановки сердца.

…Проводы Рината навсегда врезались в мою память: густой аромат свежесорванных бордовых роз, статный мужчина рядом, сжимающий их в руках, и его слезы, которые он безуспешно пытался смахнуть… Да, теперь и четвертого сына Гульназиры Хафизовой нет среди нас.

45-летний Ринат Хафизов, сам когда-то служивший в армии, с первых дней спецоперации рвался на фронт. Два года он скрывал это от матери, перенесшей инсульт и получившей вторую группу инвалидности. 

– Это было в ноябре 2024 года, ближе к вечеру. Я сидела в зале, смотрела телевизор, когда Ринат подошел и твердо сообщил о том, что уезжает служить по контракту. Сколько я ни умоляла его остаться, он был непреклонен. «Я знаю, на что иду. Если погибну – останусь героем», – отвечал он на мои уговоры. В день его отъезда собрались друзья, соседи – вся улица была заполнена людьми. Выйдя из дома, сын поставил обувь на порог, окинул веранду долгим взглядом – будто прощался навсегда. Перед тем как сесть в машину, обнял меня и заплакал. «Сынок, у тебя еще четыре дня, чтобы передумать!» – умоляла я. Но он лишь покачал головой и уехал, не скрывая слез. Сначала были учения, а через полтора месяца после прибытия на передовую связь оборвалась. Последний раз мы говорили 13 декабря. Ринат обещал перезвонить вечером. Но его голоса я больше не услышала. Пропал без вести… Его нашли и 16 февраля привезли домой. «Он боялся плена, но мой мальчик погиб от потери крови», – с болью рассказывает Гульназира Гарафиевна.

Ринат часто является ей во снах, словно пытается утешить. 

– Он любил работать в саду, выращивать цветы, готовить. Я мысленно разговариваю с ним: «Сынок, все эти заботы были на твоих плечах. Прости, я не ценила тебя». А после начинаю плакать. И обязательно вижу его потом во снах, в которых сын меня утешает.

Глядя на худощавую, опирающуюся на палку Гульназиру Хафизову, чьи большие карие глаза не утратили своей красоты, но в которых горит огонь вечной тоски, задумываешься, сколько же силы и терпения нужно, чтобы пережить подобное горе? И при этом в ее сердце остается место для доброты: она передала деньги на десять комплектов антидроновой экипировки, отправила 70 тысяч рублей группе «Гараж» в Большом Кукморе и собранные гостинцы – командиру сына, Михаилу. Всё это ради того, чтобы сыновья других матерей возвращались живыми. За что ей огромное спасибо!

Сейчас пожилая женщина находит утешение в детях и внуках Ришата. Глядя на них, она учится жить заново, по крупицам собирая разбитое материнское сердце.