Наш земляк, поэт Раниф Шарипов: Черпаю силы в поэзии

Раниф Шарипов — человек несгибаемой воли. Он из тех, кто не сдается, даже падая. Его жизненный путь словно иллюстрируют строки из стихотворения Фаниса Яруллина: «Если судьба ударит тебя по колену — держись за воротник, чтобы не упасть». А судьба испытывала нашего земляка дважды: рано осиротев, он с 11 лет воспитывался в детском доме, покинув родное село Аман-Ошторма с его зелеными улочками. А во время службы в армии подорвал здоровье, и его жизнь изменилась навсегда.

В этом году поэт, заслуженный работник культуры Татарстана, лауреат литературных премий имени Шайхи Маннура, Гаяза Исхаки и Сажиды Сулеймановой, премии Хади Такташа, член Союза писателей Татарстана и Союза писателей СССР (с 1992 года), почетный гражданин Кукморского района Раниф Шарипов выдвинут на соискание Государственной премии имени Габдуллы Тукая. Эта престижная награда вручается за выдающийся вклад в развитие национальной культуры, литературы и искусства, за высочайшее профессиональное мастерство. Наш талантливый земляк, который в мае отпразднует свое 75-летие, ее, безусловно, достоин.

Минуло почти сорок лет с тех пор, как он покинул родное село Аман-Ошторма, известное в народе как Чекурча. Но холод саней, увозивших его прочь, до сих пор живет в сердце поэта. Боль разлуки, словно незаживающая рана, спустя годы нашла отражение в его стихах, строки которых остры, как копья, и пронзают душу читателя, вызывая глубокое сопереживание. Однако о самом детском доме поэт всегда вспоминает без горечи. Листая страницы памяти, он видит лишь светлые образы родного села. В 1979 году Сибгат Хаким и Ильдар Юзеев, присутствовавшие на V республиканской конференции молодых писателей в Кукморе, поддержали молодого поэта, написав вступительное слово к его поэме «Чокырча тавы» и помогли опубликовать ее в газете «Социалистик Татарстан». Раньше, когда позволяло здоровье, он часто ездил в Чекурчу, встречался с земляками. Сейчас, прикованный к квартире на тринадцатом этаже шестнадцатиэтажки, он, тем не менее, не теряет связи с родным селом и живо интересуется всем, что там происходит.
Муж тети Джамбики погиб на войне, дочь уже выросла, и, чтобы не остаться одной, она родила еще одного ребенка — Ранифа. 

Раниф Шарипов: «Мы жили бедно. Мама целыми днями трудилась в колхозе, но достатка в доме не было. С нами жила фельдшер, направленная в село, и еще до школы научила меня читать и писать. В шесть лет я написал свои первые стихи. Я хорошо учился на радость маме. Видя мою тягу к знаниям, отказывая себе во многом, она выписывала мне детские газеты и журналы. Читал я много, пешком ходил в соседнюю деревню за книгами, где была большая библиотека. Зимними вечерами к маме приходили подруги, такие же вдовы, как и она. Они вязали носки и варежки, пели протяжные народные песни, читали стихи и даже поэмы (это не преувеличение, некоторые из них я помню до сих пор). В такие моменты глаза мои наполнялись слезами, а сердце — щемящей, еще непонятной мне тоской. Думаю, именно тогда, в детстве, во мне зародилась любовь к поэзии, начался мой сложный, но, видимо, предопределенный творческий путь».

Односельчане рассказывают, что у Джамбики был прекрасный голос. Старожилы помнят, как она пела, занимаясь домашними делами. Говорят, что именно от нее Раниф унаследовал творческий дар. Тяжелый, сродни рабскому, труд подорвал ее здоровье, и в 1961 году она умерла. Пятиклассника Ранифа отправили в детский дом села Субаш-Аты Арского района, в места, связанные с именем Габдуллы Тукая.

Раниф Шарипов: Детский дом стал для меня суровой, порой даже жестокой школой жизни, закалив характер и укрепив здоровье. Как это ни странно, но вразрез современным общепринятым стереотипам, среди нас не было ни пьющих, ни курящих, ни наркоманов. Занятия спортом, стремление быть сильным и здоровым никому не навязывались, но культ совершенствования царил негласный. Если среди новичков попадался нарушитель порядка, под давлением общего неодобрения он быстро менялся. В итоге я, плохо кормленный мальчишка, насмешивший весь класс неумением подтягиваться на перекладине, за четыре года превратился в чемпиона школы по лыжным гонкам, выполнил норму второго взрослого разряда и мог подтягиваться на турнике более тридцати раз. Хотя тяжелые испытания порой ставили меня на грань жизни и смерти, этот период сыграл важную роль в моей дальнейшей судьбе. Десятилетку в детском доме я закончил, по большей части, на «отлично». Суровые условия жизни заставили меня на время забыть о поэзии и поэтому вместо желанного гуманитарного вуза по приглашению друга я, не раздумывая, в 1967 году поступил в Казанский химико-технологический институт. Однако быстро понял, что это не мой путь. В мае 1968 года меня призвали в армию. Я попал на Северный флот, служил матросом-сигнальщиком на малом противолодочном корабле. Заметив мои способности, командир корабля через полгода назначил меня командиром отделения сигнальщиков«.

Служба сигнальщика на Северном флоте — испытание не из легких. На корабле сигнальщиков всего двое, что означает ежедневную 12-часовую вахту (4 часа службы, 4 часа отдыха). Во время учебных тревог оба сигнальщика должны быть на мостике. И это лишь полбеды. Баренцево море, согреваемое Гольфстримом, не замерзает, долгая зима почти всегда сопровождается штормами. В 20-градусный мороз волны захлестывают сигнальщиков с головы до ног, не оставляя на нас ни единой сухой ниточки. После вахты, промокший до нитки и измученный, ложишься спать. Сушить одежду негде и некогда, но это никого не волнует. А через 4 часа товарищ будит тебя — и ты, снова в мокрой одежде, поднимаешься на мостик, навстречу ледяному ветру. И так порой неделями.

Раниф Шарипов: «На свою беду, я был одним из лучших сигнальщиков. После моря на причале меня ждал связист дивизии с неуставной просьбой идти в дозор на следующий корабль, который должен заменить нас. В связи с отсутствием в армии профориентации, часть сигнальщиков не имела военной специальности. Поэтому и за себя, и за других мне приходилось месяцами находиться в море в вышеуказанных условиях. Иногда я думаю, как я всё это выдержал. Но расплата была жестокой. С опухшими суставами я попал в госпиталь в городе Полярный. Я бесшумно плакал от невыносимой боли, у меня просто текли слезы. Сначала меня поместили в хирургическое отделение, думая, что у меня переломы или увечья. Диагноз удалось поставить только через три дня. Полиартрит. Была сильнейшая ревматическая атака, и только через полгода ее удалось несколько уменьшить и меня отправили домой с сопровождающими. Понимая, что подобного рода лечение на гражданке я не получу, руководство госпиталя старалось как можно дольше удерживать меня в своих стенах. Вернувшись в Казань спустя полтора года, я столкнулся с тяжелым обострением болезни, которое приковало меня к постели. Суставы потеряли подвижность, и я находился на грани отчаяния, ожидая смерти, как избавления от мучительной боли. К счастью, болезнь отступила, не затронув внутренние органы, что при таком диагнозе большая редкость. Я поселился у сестры Люции, которая заменила мне мать и вселяла в меня надежду».

Не желая мириться с неподвижностью, Раниф начал искать пути к выздоровлению и узнал об операциях по замене суставов. В Казанском научно-исследовательском институте травматологии и ортопедии, где проводились подобные операции, ему сначала отказали из-за камня в почке. Но после долгих усилий и полугодовой борьбы врачи решились на рискованную операцию по замене сразу двух тазобедренных суставов. Операция прошла успешно. 12 дней после операции он провел в полусознательном состоянии, балансируя между жизнью и смертью. Вырвавшись из этого кошмара, через месяц Раниф уже смог встать на костыли. Это было настоящее перерождение — начался новый этап жизни, наполненный движением и надеждой. Случай Ранифа стал уникальным, его демонстрировали на медицинских конференциях. Хирурги предложили провести еще одну операцию, но после консилиума признали ее слишком рискованной

.

Преодолев тяжелые испытания судьбы, Раниф Шарипов вернулся к детской мечте: засучив рукава принимается за литературное творчество. Вопреки советам поступить в вуз он выбрал путь самообразования: много читал, писал, изучал польский и английский языки, погружаясь в мировую литературу. Цель — перевести эти произведения на татарский язык. Сегодня в свои 75 лет этот неутомимый, полный любви к жизни человек продолжает творить, черпая вдохновение и поддержку в своей супруге Дамире, которая разделяет его взгляды и понимает его без слов.

Сам Раниф Шарипов скромно отзывается о своих достижениях: «О своем творчестве говорить не привык. Первые публикации стихов появились в 70-х годах прошлого века. В 1982 году мне сделали операцию, а уже в 1983 году вышел мой первый сборник стихов и поэм... Временная близость этих двух событий, на мой взгляд, неслучайна. На сегодняшний день у меня издано шесть книг, написано четырнадцать поэм, две внушительные папки с публикациями в газетах и журналах, а также очерки, статьи, сценарии, пьесы и детские произведения. Поэзия стала для меня источником жизненной силы».